и упасть черной звездой - к твоим ногам (с)
В дверь постучали снова.
Я с сожалением посмотрел на Лени:
- Прости уж, родной. Но все-таки лучше покончить со всеми семейными разборками прямо сейчас. Сам-то не хочешь поучаствовать?
Я с сожалением посмотрел на Лени:
- Прости уж, родной. Но все-таки лучше покончить со всеми семейными разборками прямо сейчас. Сам-то не хочешь поучаствовать?
Подойдя к Кристи , потёрся о плечо.
- Что-то мне подсказывает, что барон меня не слишком жалует, а теперь особенно.
Как и сам герцог, продолжил я мысленно.
- Не беспокойся, - сказал я. - Джулиус не дурак и никогда им не был. Он не позволит даже очень сильному своему неудовольствию сказаться на положении и карьере - как своих, так и сыновей. А потом... я уверен, Альти заставит его изменить свое мнение. Он славный мальчик.
В коридоре послышались шаги.
Судя по звуку - двое взрослых мужчин.
Надеюсь, что мальчики не пострадали.
Слуга с той стороны распахнул дверь. Так и есть - отец и барон Джулиус. Отец настроен благодушно, на лице Джулуса - полная растерянность.
Слуга принес кресла для Ростевана и барона.
В дверь несмело заглянул Торн, плечом прикрывая Альберта. Я кивнул им на кушетку в углу. Мальчишки тенью скользнули к ней и замерли, забыв, похоже, даже дышать, но зато крепко держась за руки.
Тьерри внес и поставил поближе к гостям поднос с вином и сладостями.
Когда все расселись, я подмигнул любимому и поинтересовался, что, собственно, требуется от нас?
Торн совершеннолетний и вправе делать любой выбор.
Альберт, конечно, еще слишком мал, но если отец не возражает, все в порядке.
С каких это пор влюбленным требуется герцогское дозволение на брак?
Ни дать ни взять- семейный совет.
- Ваша светлость, мы тут с бароном...
Барон крякнул - бедняга.
- С челобитной к вам - не дадите ли Торну небольшую отсрочку - на неделю? А потом он с Альбертом отправится к месту службы.
Неужели правда? То, что Ростеван, возможно, не станет возражать, я предполагал.
Но чтобы отец?
Сжал руки Альти. Мои пальцы слегка дрожали.
Тот хмуро глянул на меня. Как-то задумчиво - на прильнувшего к Торну мальчика.
- Как уже было сказано, мой сын достиг совершеннолетия, - наконец, сказал он. - Я уже не решаю, с кем и как ему жить. Хорошо, я поддерживаю прошение об отсрочке его выхода на службу. Это законная поблажка, и он имеет право получить ее. Однако, - он снова посмотрел на мальчишек, - надеюсь, никто не станет возражать, если я пока погожу с благословением этого союза. Всего лишь хочу убедиться, что в этой детской блажи есть что-то стоящее благословения...
Хотя мы с Торном были ровесниками, да и выглядел он куда как старше меня.
Может быть, дело было в так рано потерянной мной невинности.
Может быть...
Но я невольно им завидовал.
Я всё чаще замечал на его лице странную и горькую задумчивость.
дело было не в его отношениях с герцогом. Когда они смотрели друг на друга, их лица по-прежнему светились любовью.
Я способен был думать только об одном - отец согласился. Отец разрешил. Отец сказал об этом, сказал во всеуслышанье.
Теперь я был совершенно спокоен.
Придвинулся поближе, снова почувствовал запах табака.
В животе снова заныло.
Уткнулся лицом ему в плечо, чувствуя, что сгораю от смущения.
Ростеван смотрел на Лени с каким-то непонятным выражением на лице. Я дал себе слово непременно разобраться - что еще тревожит любимого.
Барон удалился первым, все еще мрачный. Но хотя бы на Альти смотрел без злости, уже достижение. Я был уверен, что старый служака еще полюбит мальчика. Творец свидетель, малыш этого достоин.
Ростеван расцеловал обоих сыновей и тоже удалился.
Торн подхватил сгорающего от смущения Альберта и потащил прочь.
- Торн! - окликнул я и, когда он обернулся, бросил ему флакон с маслом. - Пригодится...
Когда все ушли, наконец, я спросил.
- Ты всё-таки отправишь их на заставу?
Я снова притянул любимого к себе, обнял крепко и спросил вполголоса:
- Что с тобой происходит, Лени? С тех пор как ты увидел этих двоих - ты сам не свой.
У меня не было причин возвращаться к прошлому, но забыть его я пока не мог.
Все, что у нас есть, - это наше настоящее.
Все, что я могу, - это любить тебя здесь и сейчас.
Может быть, тогда призраки прошлого оставят тебя навсегда...
Шепнул:
- Я не отдам тебя прошлому, любовь моя.
Заглянул в глаза и повторил твердо:
- Именно такой.
- Спасибо, любовь моя.
Встал, бережно удерживая любимого.
- Пойдем, усталый мой. На сегодня хватит.
Коснулся губами щеки.
- Что мне сделать, чтобы ты улыбнулся?
Но всё-таки улыбнулся.
- Ничего. Просто скажи об этом...
Улыбка так и не пропала.
- У меня это рефлекс - вроде помахивания хвостом.
- Меня это должно успокоить? Ты стал таким печальным и усталым, счастье мое... Порой я себя чувствую вампиром, который по капельке пьет из тебя жизнь...
Завладев его укой, стал целовать её, прижимать к груди и словно баюкать.
- Ляг со мной...
Прилег рядом, обнял волчонка.
- Слишком насыщенный сегодня день, да, любимый? Ничего, теперь, надеюсь, все успокоились... хоть на какое-то время. Мальчики занялись друг другом, взрослые - своими делами... Напомни мне попозже, солнце мое, послать к нашим влюбленным Тьерри, а то они с голоду умрут...
Зарываюсь лицом в светлые волосы, вдыхаю их запах.
Вырывается внезапно:
- А может, к черту все, а, малыш? Сбежим куда-нибудь, хоть ненадолго...
Потянулся к губам.
- Не только в первые, любимый.
Про себя подумал: а как я верхом столько времени продержусь? и продержусь ли?
- Да, ярмарка, я вспомнил... Скоро осень.
Я закрыл глаза, думая об опавших листьях и как я в них буду валяться волком в парке.
Обнял крепче, шепнул на ухо:
- А потом зима... Подумал, как я тебя найду - в снегу, мой белый волк? Вот когда можно будет в прятки играть... Представляешь, как будем бегать по парку - ты да я... Тебе стоит только нос лапой прикрыть - я все, я иду искать, под каждым кустом, за каждой скамейкой... а тебе останется только хихикать тихонько да выскакивать неожиданно, если я сдамся...